ПУШКИН Александр Сергеевич 1799–1837
Главная Введение Произведения § Ахматова А.А. § Баратынский Е.А. § Блок А.А. § Веневитинов Д.В. § Высоцкий § Есенин С.А. § Жуковский В.А. § Лермонтов М.Ю. § Маяковский В.В. § Мей Л.А. § Некрасов Н.А. § Пушкин А.С. § Тютчев Ф.И. § Фет А.А. § Цветаева М.И. § Языков Н.М. § Произведения Заключение Список литературы	Пушкина читайте, Пушкина! Ну, а потом Лермонтова, Некрасова, но главным образом читайте и перечитывайте Пушкина <…> в нем все, что нужно… Н.Трефолев        Поэзия русского поэта и прозаика – Александра Сергеевича Пушкина (1799–1837) - высшее выражение ценностей общечеловеческих: любви, дружбы, чести, совести, справедливости, милосердия, неприятия всяческого произвола, унижения личности. Вся поэзия Пушкина - это его лирический дневник. Кто до него мог так возвышенно воспеть все тончайшие оттенки любовного чувства?!        В романтической лирике Пушкина иногда рассказывается, как возникает бесстрастие, как исчезает страсть. Об этом говорится в стихотворении «Чёрная шаль». Герой, переживший измену возлюбленной, «младой гречанки», которую он «страстно любил», и убивший её, приходит к полной душевной охладелости.        И всё же на первый план у Пушкина-романтика выдвигалась тема любви с её принципиальным психологизмом. Я знаю, путь уж мой измерен, Но, чтоб продлилась жизнь моя, Я утром должен быть уверен, Что с вами днем увижусь я.        Стихотворение «Ненастный день потух» завершено предельно экспрессивным описанием одиночества возлюбленной: Одна... никто пред ней не плачет, не тоскует; Никто её колен в забвенье не целует; Одна... ничьим устам она не предаёт Ни плеч, ни влажных уст, ни персей белоснежных, . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Никто её любви небесной не достоин. Не правда ль: ты одна ... ты плачешь... Я спокоен.        Романтический поэт должен жить в стихии яркой, напряжённой страсти, поэтому в любовных произведениях Пушкина блистательнее всего была развёрнута его философия страстей. С представлением о страсти у Пушкина связаны образы пламени. В сердце поэта живёт «пламенная страсть», «пламенный восторг», «лобзанья» возлюбленной «так пламенны», «новый жар волнует кровь», возлюбленная «вливает» в душу «огонь», «юный пыл страстей»… Противопоставлен этому пламени образ того, что остаётся от любовного горенья - образ пепла.        Всё это необыкновенно сильно.        В «Сожженном письме» Пушкин пишет: Свершилось! Тёмные свернулися листы; На лёгком пепле их заветные черты Белеют... Грудь моя стеснилась. Пепел милый, Отрада бедная в судьбе моей унылой, Останься век со мной на горестной груди ...        Поэт называет пепел «милым», «лёгким». Для него пепел - единственная «отрада». Это всё что осталось от любви…        В стихотворении «Погасло дневное светило» волнение океана пробуждает в поэте воспоминания о его прошлых «желаниях и надеждах», о прошлой «безумной любви», которую он не в силах забыть, и бесконечно сильное стремление к новым впечатлениям. Не только о море, но и о волнении души поэта написаны строки этого стихотворения: Душа кипит и замирает; Мечта знакомая вокруг меня летает; Я вспомнил прежних лет безумную любовь, И всё чем я страдал, и всё, что сердцу мило, Желаний и надежд томительный обман ...        Вся эта поэзия страстей и бесстрастия имела художественной целью раскрыть психологический, внутренний мир личности и воссоздать её образ.        В стихотворении «Ночь», посвящённом Амалии Ризнич, перед поэтом «в молчаньи ночи тёмной» с поразительной ясностью, возможной только при огромной силе чувства, предстаёт образ возлюбленной. Он слышит даже звуки её голоса, её страстные признания: Во тьме твои глаза блистают предо мною. Мне улыбаются, и звуки слышу я: Мой друг, мой нежный друг... люблю...твоя...твоя…        Но всё же основная область романтической лирики Пушкина - это область любовных переживаний. Вопросы и восклицания сменяют друг друга в стихотворении «Желание славы», где поэт сетует на интриги, возникшие в связи с этой любовью: И что же ? Слёзы, муки, Измены, клевета, всё на главу мою Обрушилося вдруг... Что это я, где я ? Стою Как путник, молнией постигнутый в пустыне, И всё передо мной затмилося !        Все его романтические поэмы имеют любовные сюжеты, полны любви и трагизма.        Первая романтическая поэма Пушкина «Кавказский пленник», законченная в феврале 1821 года, принесла ему успех, наибольший в его литературной деятельности. Успех был вызван тем, что читатели находили в ней образ современного романтического героя, отсутствовавший в допушкинской литературе.        Пленник не может ответить на чувство влюбившейся в него Черкешенки потому, что он лишился способности чувствовать. Об этом говорят его слова, обращённые к Черкешенке: Бесценных дней не трать со мною; Другого юношу зови. Его любовь тебе заменит Моей души печальный хлад...        Герой рассказывает о какой-то своей прошлой любви, которая не принесла ему счастья. Мы узнаём, что это была любовь неразделённая, что герой «не знал любви взаимной: любил один, страдал один».        «Огненные» душевные переживания страстной Черкешенки Пушкин передает в ее монологе: ...Пленник милый, Развесели свой взгляд унылый, Склонись главой ко мне на грудь, Свободу, родину забудь. Скрываться рада я в пустыне С тобою, царь души моей ! Люби меня...        Любовь-самопожертвование кавказской девушки спасает пленника - распилив оковы, она отпускает его, желает ему счастья и даже соединения с той, «другой», хотя её собственная любовь разбита – Черкешенка кончает жизнь самоубийством - бросившись в ту самую реку, которую переплывает Пленник, чтобы достичь родины.        Блистательный ум, художественный вкус, точность литературного суждения, преданность поэзии, реалистичное мышление и наконец поразительная историческая и политическая интуиция делают Пушкина одним из величайших выразителей русского национального гения. «Сожженное письмо»      Стихотворение «Сожженное письмо» было написано в 1825 году, в период ссылки Пушкина в село Михайловское. Создание стихотворения навеяно отношениями А.С. Пушкина с Е.К. Воронцовой, любовь к которой поэт хранил всю свою жизнь. Известен тот факт, что в начале октября 1824 года Пушкин получил от Воронцовой письмо, которое, чтобы не компрометировать любимую, должен был сжечь. А через несколько месяцев поэт создает стихотворение «Сожженное письмо».      По своему жанровому своеобразию произведение является, скорее всего, элегией. Это стихотворение проникнуто болью и горечью с самого начала. Кажется, что у лирического героя не остается ни на что сил, но он тверд в выполнении желаний любимой: «…прощай: она велела». Но прощается герой не с письмом, а с любовью, которая его покидает.      Вечная тема любви разработана Пушкиным очень своеобразно. Он пишет о сожженном письме, но на самом деле речь идет о сгоревшей любви, а письмо является лишь способом передачи переживаний лирического героя, неким художественным символом.      Настроение лирического героя не равномерно. Едва успокоившись, он тут же снова начинает страдать; это видно, благодаря тому, что автор использует восклицательные предложения и умолчание.      Все стихотворение вообще написано в достаточно быстром темпе. Почти в каждой строке используется градация. Например: Минуту!.. вспыхнули! пылают – легкий дым, Виясь, теряется с молением моим.      Переживания лирического героя читателю помогают понять и многочисленные эпитеты: «жадное пламя», «милый пепел», «бедная отрада», «унылая судьба», «горестная грудь». Пепел Пушкин неслучайно называет «милым», а также «бедной отрадой», ведь это единственный след, единственное воспоминание о сгоревшей любви, без которой лирический герой не видит и проблеска счастья в своей «унылой судьбе».      В первых трех четверостишиях рифма парная (смежная), а в последнем трехстишии, две строки рифмуются по тому же принципу, что и в четверостишиях, а последняя строка не имеет рифмы. Мне кажется, автор этим хочет показать, что от горя и разочарования у героя опускаются руки. Рифма в стихотворении мужская, строфика – одиннадцатистишье.      Стихотворение можно условно разделить на три части: первый–пятый стихи, шестой–середина тринадцатого стиха (до многоточия) и тринадцатый–шестнадцатый стихи. В первой части поэт прощается с письмом. Но это не просто прощание с любимой. Мы понимаем, что возлюбленные расстаются навсегда, и письмо — атрибут, символ любви, последняя нить, связывающая близкие души и сердца. Ритм первой части замедленный, герой как будто специально медлит, пытаясь оттянуть момент сожжения письма. Он не хочет сжигать письмо, но желание любимой одерживает верх над его чувствами. «Она велела» — и он уже готов это сделать. Нужно только внутренне настроиться на расставание, заставить свою душу перестать чувствовать. И вот миг настал — «ничему душа» его «не внемлет». Знаки препинания внутри стихотворных строк создают многочисленные внутристиховые паузы, которые придают тексту «рваный» ритм, усиливают его напряженность и взволнованность.      Вторая часть — кульминация в развитии чувства. Процесс сожжения письма предельно детализирован, поэту дорого каждое мгновение прощания с ним. Мы видим подробную картину горения. Сначала «жадное» пламя поглощает листы, затем они вспыхивают, пылают, превращаясь в легкий дым. Теряет очертания оттиск «перстня верного» на сургучной печати. Этот перстень — тоже знак их отношений. Наконец тёмные листы свертываются и становятся пеплом. Что же происходит в этот момент с лирическим субъектом? Он молится, просит судьбу пощадить его и её и видит заветные черты возлюбленной «на лёгком пепле».      Повышенную экспрессивность придаёт тексту и обилие восклицательных интонаций, и обращение к судьбе, к «провиденью». Центральная часть стихотворения наполнена глагольной лексикой, обилие которой говорит о динамике текста, смятении чувств и пике страстей. Высший накал чувств — в слове «свершилось!». Он подчёркивается и звуковой стороной образов. Если в начале второй части аллитерация на «л» показывает медленность, плавность процесса, то в девятом–одиннадцатом стихах повышается частотность звука «р», что ещё больше усиливает напряжение и трагизм этой картины. Горит не просто письмо, горит любовь, исчезает навсегда любимый человек, а с ним и часть жизни, от которой остались лишь воспоминанья.      Тяжёлым, скорбным настроением проникнута последняя часть стихотворения. Поэт испытывает почти физическую боль, ему трудно дышать, грудь его «стеснилась». Темп речи замедляется включением определений–прилагательных, которые наделены оттенками значений, характерных для человека: «пепел милый», «отрада бедная», «в судьбе… унылой», «на горестной груди». Пепел — единственное, что осталось от письма, и поэт просит пепел остаться с ним. Само слово «пепел» употребляется здесь в субъективно–авторском значении и становится синонимом слова «воспоминание». Стихотворение заканчивается открытым финалом. Стих как бы обрывается на полуслове. В этом приёме и взволнованность поэта, потрясённого картиной горения письма, и надежда на то, что хотя бы пепел «на горестной груди» не исчезнет со временем, а будет напоминать об ушедшей любви. «Я вас любил»      Стихотворение А. С. Пушкина «Я вас любил» было опубликовано в журнале «Северные цветы» в 1830 году. Но то, кому посвящено это произведение, остается для нас тайной. Безусловным остается одно: то высокое чувство, пережитое и переданное нам поэтом, было и остается воплощением истинного благородства и человеческого достоинства. Строки этого стихотворения — пример уважения свободы чувств любимой, истинного мужества любящего человека отказаться oт своего счастья во имя счастья любимой. По жанровому своеобразию стихотворение можно было бы назвать исповедью. Лирический герой раскрывает свои чувства и переживания когда–то любимой им женщине.      Стихотворение «Я вас любил» можно назвать маленькой повестью о неразделенной любви. Светлая печаль вызвана безответной любовью. Герой любит «безмолвно безнадежно, то робостью, то ревностью томим». Он не жалуется на горькую участь, ни в чем не упрекает любимую женщину.      В основе произведения лежит троекратное повторение выражения «Я вас любил…». В соответствии с этими повторами стихотворение распадается на три части, в каждой из которых выражение «Я вас любил», сохраняя общее значение, приобретает новые оттенки.      В первой части глагол прошедшего времени «любил» указывает на то, что чувство не исчезло. Во второй – уже указывает на многогранность сопутствующих чувству любви переживаний: безнадежность, робость, ревность. В третьей части слово «любил» имеет новый смысл: любил и теперь любит: Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам Бог любимой быть другим.      Несмотря на эти части, стихотворение воспринимает целостно. И это достигается интонационно – мелодическим ритмом.      Первая часть – это сложносочиненное предложение, состоящее из пяти простых, произносится на нисходящих мелодиях. Вторая часть – из простого предложения с четырьмя однородными членами требует мелодического «перелома», а третья часть (сложноподчиненное предложение с придаточным в конце) требует мелодического подъема, который уже начался во второй части.      Стихотворение написано ямбом; точные мужские рифмы чередуются с женскими.      Интересен тот факт, что в стихотворении нет ни эпитетов, ни сравнений, ни метафор. Удивительно, с какой гуманностью, щедростью, благородством подходит Пушкин к чувству любви в этом стихотворении. И всё это дано самыми простыми словами, но необыкновенно искренними, как бы вырвавшимися из самой глубины души. К*** («Я помню чудное мгновенье...»)      Данное стихотворение обращено к А. П. Керн, племяннице П. А. Осиповой. Пушкин впервые встретил Керн в доме Олениных в 1819 г., затем она летом 1825 г. гостила у Осиповых в Тригорском. В день ее отъезда поэт вручил написанные стихи.       По жанровым признакам стихотворение является посланием. При этом данное стихотворение можно назвать и гимном высокому и светлому чувству Любви. Именно «песнь торжествующей любви» услышал в стихотворении Пушкина композитор М. И. Глинка, написавший на стихи поэта романс.       Вглядимся в композицию стихотворения. Оно делится на три равных части – по две строфы в каждой. Первая посвящена воспоминанию о давней петербургской встрече с юной красавицей Анной Керн, воспроизводит то, что особенно запомнилось в те краткие часы званого вечера у Олениных («милые черты»; «голос нежный»). Пушкинская строфа идеальна, потому что она равна самой себе. Жизнь остановилась. Звучит только вдохновенный гимн бытию: В томленьях грусти безнадежной,  В тревогах шумной суеты Звучал мне долго голос нежный  И снились милые черты.      Вторая часть отделена от того, о чем говорилось раньше, значительным промежутком времени; коротким предложением открывается II часть.      Бурное, стремительное течение жизни, её беды и тревоги заглушили, стерли из памяти «небесные черты». Но мир у Пушкина целен и неделим. В приобретенной безмерности у него все: И божество, и вдохновенье, И жизнь, и слезы, и любовь.      Какая неудержимая стремительность (она усиливается повторяющимся союзом «и»).      И внезапно и стремительно «душе настало пробужденье, и вот опять явилась ты...». Все дальнейшее – светлый порыв воскресшего чувства.      Оказывается, жизнь не остановилась. Чувство растет. У Пушкина проходит всего одно мимолетное виденье, и поток захватывает нас. Чувство достигает своего апогея и уносит в бездну: И сердце бьется в упоенье,  И для него воскресли вновь И божество, и вдохновенье,  И жизнь, и слезы, и любовь.      Таким образом, чувства лирического героя претерпевают изменения: сначала грустное и нежное воспоминание, затем горестное сознание утраты и, наконец, торжественный взлет радости и восторга. Стихотворение создано в излюбленной пушкинской форме: стихотворным размером ямбом с чередованием точных женских и мужских рифм. В пушкинском стихотворении редко, но все же встречаются различные тропы, которые помогают нам увидеть новые черты и грани изображаемого, глубже понять смысл (метафора “гений чистой красоты”, эпитеты: “чудное”, “мимолетное виденье”).      Удивительно подобрана звукопись: поэт сочетает гласные и согласные, не включая резко задевающие слух шипящие. Это и придает стихотворению необыкновенную легкость и певучесть. Мелодическое звучание строк здесь является поэтическим средством передачи впечатления чистоты, целомудренности восхищения автора женской красотой. Источник этой музыкальности и в ритмическом рисунке послания, в необычайно легком, волнообразном чередовании ямбических стоп, в повторении рифмующихся окончаний, в усилительных смысловых повторах строк, в интонационной и смысловой перекличке первой и пятой, четвертой и последней строф.      В целом стихотворение можно назвать восторженным утверждением радости любви и жизни.  «На холмах Грузии…»      Данное произведение написано в мае 1829 г. во время путешествия в Арзрум. В.Ф. Вяземская, посылая в 1830 г. это стихотворение, тогда еще не изданное, в Сибирь М. Н. Волконской (Раевской), писала ей, что оно посвящено невесте Пушкина, Наталье Николаевне Гончаровой.       «На холмах Грузии лежит ночная мгла…» – это лирическое произведение, написанное в жанре элегии. Описание природы служит автору способом выражения чувств лирического героя, размышлений на тему любви. Автор повествует только свои мысли, причем не окрашивая их эмоционально.      В стихотворении прямо не сказано, почему грустно лирическому герою и отчего печаль его “светла”. Упоминание в первых строках стихотворения о далёкой земле, Грузии, и о грузинской реке Арагве побуждает читателя предположить, что грусть и печаль лирического “я” вызваны разлукой с нею, оставшейся “там”, в России.      В пушкинском тексте есть лишь одна метафора: сердце горит, да и она — стёртая, настолько привычная, что уже не замечается.       Зато грамматика в стихотворении “На холмах Грузии…” очень значима. Первое, что бросается в глаза сразу: в этом произведении ни разу не употреблено местоимение “я” в исходной форме — в именительном падеже. Встречается оно только в косвенных падежах: мною, мне. Кроме того, есть и притяжательные местоимения, образованные от местоимения “я”: моя, моего. Отсутствие в тексте слова “я” необычно и неожиданно. Во–первых, лирика всегда тяготеет к использованию этого слова: стихотворение, как правило, строится именно как ряд высказываний — признаний, жалоб, размышлений — этого “я”. Во–вторых, “На холмах Грузии лежит ночная мгла…” принадлежит к традиции элегического жанра, а в элегиях — стихотворениях, посвящённых разочарованию в жизни, анализу испытанных лирическим героем чувств, — признания “я” есть главное, есть основа текста.      Синтаксическая структура стихотворения такова. Преобладают двусоставные предложения — предложения, в которых есть и подлежащее, и сказуемое: лежит мгла, шумит Арагва, печаль светла, печаль полна, ничто не мучит, (ничто) не тревожит, сердце горит и любит. Но ни в одном из них лирический герой не представлен как субъект высказывания или действия. Говорится либо о явлениях внешнего мира (о мгле и Арагве), либо о чувствах лирического героя, которые приобретают как бы отдельное, автономное бытие — независимо от “я” (об унынии, о сердце). Встречается в стихотворении и одно безличное предложение: “Мне грустно и легко”.       Не менее значим и синтаксический параллелизм в предложениях “печаль моя светла” и “Печаль моя полна тобою”. Благодаря соседству одинаково построенных предложений рождается мысль, что именно воспоминания о “ней”, чувство к “ней” придают печали лирического героя этот светлый тон. Строка “Печаль моя полна тобою” многозначна: она может быть прочитана как “Печаль моя вмещает тебя”, “Ты внутри моей печали”. Это наиболее очевидная интерпретация. Но возможно и другое понимание этого стиха: “Ты наполняешь меня печалью”, “Ты заполняешь мою печаль”.      Лирическое произведение написано ямбом с перекрестной рифмой.      Автор провозглашает в стихотворении самоценность любви как чувства, которое полностью захватывает человека, — и не подчиниться ему невозможно. «Мадонна»      Стихотворение А.С. Пушкина «Мадонна» было написано в 1830 году. К этому времени одна из первых красавиц Москвы, Наталья Гончарова, в которую был влюблен поэт, стала невестой Пушкина. Неудивительно, что стихотворение посвящено именно Наталье Гончаровой, которая для Пушкина была неким идеалом, «чистейшим образцом».      Недаром стихотворение написано в форме сонета, что доказывает насколько были важны для поэта его чувства к Наталье Гончаровой. В этом стихотворении выражена удивительная по чистоте и подлинной человечности любовь. Пушкин восхищается своей избранницей, даже боготворит ее. Используя различные художественные средства, поэт через лирического героя передает свои эмоции, воплощает наиболее ярко образ возлюбленной. Благодаря лексическим и синтаксическим особенностям стихотворения раскрываются его загадки и тайны. Стихотворение очень плавное, мелодичное, что создается из–за преобладания существительных и малого количества глаголов: В простом углу моем, средь медленных трудов, Одной картины я желал быть вечно зритель, Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков, Пречистая и наш божественный спаситель.      Например, в этой строфе только два глагола: «желал» и «быть». Зато много существительных и прилагательных: «простой угол», «медленные труды».      Таким образом, осуществляется образ малоподвижности, покоя. Поэт словно подталкивает к остановке, к постепенному вхождению в смысл стихотворения.      В стихотворении нет звуков, все погружено в тишину и поглощено в спокойствие, то есть поэт обращается к чувствам и мыслям лирического героя. Используется прием анафоры: В простом углу... Одной картины... Одной: чтоб на меня...      Это заставляет сосредоточить все внимание на предмете обожания лирического героя, на том, что является наиболее важным для него. Благодаря ассонансу создается впечатление какой–то таинственности: Не множеством картин старинных мастеров Украсить я желал свою обитель, Чтоб суеверно им дивился посетитель, Внимая важному сужденью знатоков.      Таким образом, лексика стихотворения «Мадонна» доказывает, насколько глубоки чувства, переживаемые лирическим героем. Во многом этому способствуют и синтаксические особенности. В первую очередь внимание заостряется на том, что Пушкин избрал для своего стихотворения старинную стихотворную форму сонета. Он написан пятистопным и шестистопным ямбом, что придает ясность всему произведению. Последние шесть стихов сонета хотя и обозначаются графически, как два трехстишия, но по рифмовке могут делиться и иначе: на двустишие и четверостишие. Это свидетельствует одновременно о сложности и простоте формы стихотворения.      Наличие инверсий в стихотворении влияет на интонационную характеристику и эмоциональный строй произведения: Исполнились мои желания. Творец Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна, Чистейшей прелести чистейший образец.      Отсутствие в стихотворении восклицательных и вопросительных знаков наполняет его спокойствием и умиротворением. Этому также способствует малое количество союзов: Она с величием, он с разумом в очах– Взирали, кроткие, во славе и в лучах, Одни, без ангелов под пальмою Сиона.      Итак, при внимательном прочтении и разборе стихотворения А.С. Пушкина «Мадонна» можно сделать вывод о том, насколько глубоки чувства поэта к его возлюбленной. И все же женский образ этого стихотворения остается до конца нераскрытым, но он, несомненно, важен для А.С. Пушкина. Наверх
	Адресаты любовной лирики Пушкина        Бакунина Екатерина Павловна (в замужестве Полторацкая) – старшая сестра товарища Пушкина по лицею – первая юношеская любовь А.С. Пушкина; к ней обращены многие стихи и элегии поэта в 1815–17 годы.        Отрывок из дневника А.С.Пушкина от 29 ноября 1815 года:        «...Нет, я вчера не был счастлив, поутру я мучился ожиданием, с неописанным волнением стоя под окошком, смотрел на снежную дорогу – ее не видно было! – наконец я потерял надежду, вдруг нечаянно встречаюсь с нею на лестнице, сладкая минута!..        Как она мила была! Как черное платье пристало к милой Бакуниной! Но я не видел ее 18 часов – ах! Какое положение, какая мука! Но я был счастлив пять минут!..»        Чувство к Бакуниной отразилось в ряде лицейских стихотворений, составляющих цикл: «Мое завещание», «Друзьям», «Итак, я счастлив был», «Слеза», «К живописцу», «Разлука», «Наслаждение», «Элегия» («Я думал, что любовь») и др. — свыше 20 (1815—1819). Чувство к Бакуниной вдохновляло юного поэта.  Напрасно воспевать мне ваши именины При всем усердии послушности моей; Вы не милее в день святой Екатерины Затем, что никогда нельзя быть вас милей.        Установлено, что она присутствует в 22 стихотворениях и элегиях А.С.Пушкина. О своей первой любви поэт вспоминал в черновых набросках к «Евгению Онегину».        Пушкин впервые увидел ее в Царском Селе. Семья Бакуниных жила там летом 1815 года. Старшая сестра его лицейского товарища Александра Бакунина, она не раз приезжала в лицей повидать брата, гуляла по аллеям парка, бывала на лицейских праздниках. Романтическая любовь прервалась с отъездом семьи на зиму в Петербург. И Пушкин написал: «Уж нет ее... До сладостной весны Простился я с блаженством и душою. Уж осени холодною рукою Главы берез и лип обнажены, Она шумит в дубравах опустелых, Там день и ночь кружится мертвый лист, Стоит туман на нивах пожелтелых, И слышится мгновенный ветра свист. Поля, холмы, знакомые дубравы! Хранители священной тишины! Свидетели минувших дней забавы! Забыты вы...до сладостной весны!»  «Осеннее утро»        Выйдя замуж в 1834 г. за петербургского приятеля Пушкина, сына рассказовского помещика А.А.Полторацкого, Бакунина прожила с ним в Тамбовской губернии, в Рассказове, с 1837 г. по 1859 г. По–видимому, Пушкин присутствовал на свадьбе Бакуниной, о которой писал жене в тот же день, 30 апреля 1834. Пушкин был знаком также с матерью Бакуниной — Екатериной Александровной, урожденной Саблуковой.        Она училась живописи у Александра Брюллова, была талантливой художницей, об этом свидетельствуют портрет ее матери Е.А. Бакуниной и ее собственный автопортрет. Образ «милой Бакуниной» неотделим для Пушкина от «безмятежной» поры царскосельской жизни. Вспоминая свою юность, поэт писал: «Когда в забвении перед классом Порой терял я взор и слух, И говорить старался басом, И стриг над губой первый пух, В те дни...в те дни, когда впервые Заметил я черты живые Прелестной девы, и любовь Младую взволновала кровь, И я, тоскую безнадежно, Томясь обманом пылких слов, Везде искал ее следов, Об ней задумывался нежно, Весь день минутной встречи ждал И счастье тайных мук узнал...» «Евгений Онегин», глава VIII (из ранних редакций)        Елизавета Ксаверьевна Воронцова (1792–1880), урожденная Бранницкая, жена генерал–губернатора Новоросийского края и наместника Бессарабии, генерал–фельдмаршала, участника войны 1812 года, появилась в Одессе через два месяца после Пушкина. Ей шел 31–й год, но вряд ли кто–нибудь дал бы ей эти годы. Хороша, моложава, утонченна...        В это время она была в «интересном положении», на людях и в обществе не появлялась, а потому поэт открыл для себя «прекрасную полячку» не сразу, лишь через два месяца после родов. Позднее они виделись довольно часто, на приемах, которые устраивала у себя Елизавета Ксаверьевна, в театре, на балах у Ланжерона.        Отцом ее был великий коронный гетман граф Ксаверий Петрович Бранницкий, поляк, приверженец России, владелец крупного поместья Белая Церковь в Киевской губернии.        Мать, Александра Васильевна, урожденная Энгельгардт, русская, была любимой племянницей Потемкина, в молодости слыла красавицей и несметно богатой наследницей. Она даже точно не могла указать размеры своего состояния и в разговоре небрежно бросала: «Кажется, у меня двадцать восемь миллионов рублей».        Между дочерью и матерью не было душевной близости. Воспитывали Елизавету в исключительной строгости, до двадцати семи лет прожила она в деревне и лишь в 1819 году впервые отправилась в свое первое путешествие за границу, во время которого познакомилась в Париже с графом Воронцовым и вышла за него замуж.        Так что светский и любовный опыт был незнаком этой миловидной барышне. Между тем врожденное польское легкомыслие и изящество, исключительная женственность позволили ей вскружить голову императору Николаю, большому охотнику до женщин, но она «из гордости или из расчета посмела выскользнуть из рук царя», что обычно не удавалось неопытным придворным барышням, «и это необычное поведение доставило ей известность» в светских кругах.        Ее страстная и легкая натура, видимо, с трудом сочеталась с характером мужа, да и трудно было быть влюбленной в графа. Природный ум и мягкость, женственность пленяли в ней.        Графиня многим кружила голову, и, похоже, ей это нравилось. Вокруг Воронцовых сложился блестящий двор польской и русской аристократии. Графиня Елизавета Ксаверьевна любила веселье. Она сама и ее ближайшая подруга Шуазель участвовали в любительских спектаклях, организовывали самые утонченные балы в городе.        Элиза, как многие ее называли, была прекрасной музыкантшей, что, впрочем, в те времена было не редкость.        «Как все люди с практическим умом, граф весьма невысоко ценил поэзию; гениальность самого Байрона ему казалась ничтожной, а русский стихотворец в глазах стоял едва ли выше лапландского».        Поначалу он «очень ласково» принимал Пушкина, позволял ему пользоваться своей ценнейшей библиотекой, хранившимися в ней архивами (в частности, А.Н. Радищева), любезно предоставлял ему возможность знакомиться с книжными новинками книжными, поступавшими в Одессу едва ли не раньше, чем в Петербург. Но все это было несколько сухо, и скучно–умно.        Куда как приятнее в салоне графини, она любезнее и приветливее, она остроумна и прекрасно музицирует, в ней что–то манит и обещает... Она не лишена литературного дара, и ее слог и беседа чаруют всех окружающих... С Пушкиным она состоит в некотором словесном соперничестве, а между ними возникает внутреннее сопряжение. Графине не хватает настоящей страсти, она как будто бежит от встреч тайных и одновременно готовится к ним.        Несомненно, магнетизм ее тихого, чарующего голоса, любезность обволакивающего милого разговора, стройность стана и горделивость аристократической осанки, белизна плеч, соперничающая с сиянием так любимого ею жемчуга, — впрочем, и еще тысячи неуловимых деталей глубинной красоты пленяют поэта и многих окружающих мужчин.        Предания той эпохи упоминают о женщине, превосходящей всех других во власти, с которой управляла мыслию и существованием поэта.        Признание самого Пушкина и свидетельства современников говорят об увлечении поэта Воронцовой, с которой исследователи связывают цикл стихотворений (1824—1825 и последующие годы): «Все кончено, меж нами связи нет», «Приют любви, он вечно полн», «Храни меня, мой талисман», «Пускай увенчанный любовью красоты», «Сожженное письмо», «Все в жертву памяти твоей», «В пещере тайной, в день гоненья» и др.        Пушкин же нигде о ней не упоминает, как бы желая сохранить про одного себя тайну этой любви. Она обнаруживается у него только многочисленными профилями прекрасной женской головы спокойного, благородного, величавого типа, которые идут почти по всем его бумагам из одесского периода жизни.        Еще долго будет преследовать его этот профиль... В рукописях с 1823 по 1829 год найдено до тридцати изображений Е.К. Воронцовой. «Воронцова до конца дней, — по словам П. И. Бартенева, — сохраняла о Пушкине теплые воспоминания»        В 30–е годы Пушкин создал ряд шедевров любовной лирики, отчасти относящихся к прежним переживаниям, отчасти же к связи с Анной Керн.        Керн Анна Петровна (урожденная Полторацкая) (1800–1879), – русская мемуаристка – адресат стихотворения А. С. Пушкина «Я помню чудное мгновенье...». Литературный быт 1820–х годах, кружок А. А. Дельвига, встречи с Пушкиным, М. И. Глинкой, лицами пушкинского окружения составили предмет ее воспоминаний.        Личная жизнь Анны Петровны Керн (1800–1879) сложилась неудачно. Ее детство было омрачено деспотичным отцом Петром Марковичем Полторацким. Отец запрещал домашним укачивать ребенка, пеленать и вообще баловать. Когда дочь плакала от голода или потребностей ухода, отец бросал ее в темную комнату и оставлял там до тех пор, пока, накричавшись, она не засыпала от усталости.        В Лубнах в родительском доме Анна Петровна прожила до замужества, «учила брата и сестер, мечтала в рощах и за книгами, танцевала на балах, выслушивала похвалы посторонних и порицания родных, участвовала в домашних спектаклях … и вообще вела жизнь довольно пошлую, как и большинство провинциальных барышень». Во времена юной Анны слово «пошлый», очевидно, не имело столь негативного смысла, как в наше время.        Отец был достаточно строг с домашними, возражать, а тем более противоречить ему считалось невозможным. Неудивительно, что замужество Анны Полторацкой было решено исключительно по воле отца. По его настоянию она была в 17 лет выдана замуж за 52–летнего бригадного генерала Керна – грубого, малообразованного человека.        Венчание Анны Полторацкой с генералом Ермолаем Федоровичем Керном состоялось 8 января 1817 г. в Лубенском соборе.        Весной 1819 года юная генеральша Анна Керн впервые приехала в Петербург вместе с мужем и отцом и была представлена своей тетке Елизавете Марковне Олениной, жене Александра Николаевича Оленина, видного государственного деятеля, президента Академии художеств.        В доме ее родственников Олениных она и познакомилась с 19–летним А. С. Пушкиным. Юная красавица произвела на поэта неизгладимое впечатление.        Аристократический салон в доме Олениных в Петербурге на набережной Фонтанки, №101 собирал представителей столичного бомонда. Там бывали К. и А.Брюлловы, О.Кипренский, М.Глинка, Н.Гнедич, В.Жуковский, Н.Карамзин, И.Крылов, А.Пушкин. Там и произошла ее первая встреча с поэтом. Вспоминая тот вечер, Анна Петровна отметила, что тогда она просто не заметила Пушкина, впрочем еще малоизвестного.        За ужином Пушкин оказался сидящим рядом с Керн, всячески стремился привлечь ее внимание светской болтовней и комплиментами. После ужина, когда все стали разъезжаться, Пушкин долго стоял на крыльце, смотря ей вслед. Красота Керн произвела на поэта сильное впечатление.        Прошло шесть лет после этой мимолетной встречи. За минувшие годы Анна Керн стала матерью двух дочерей: Екатерины и Анны.        Летом 1825 года Анна Петровна гостила в Тригорском у своей тетушки Прасковьи Александровны Вульф. А. С. Пушкин в то время жил в соседнем Михайловском. Ее приезд в Тригорское случайно совпал с пребыванием Пушкина в соседнем Михайловском. Молодые люди встречались почти ежедневно. Отношения между ними были действительно романтические. И вот — незабываемая вечерняя совместная прогулка в Михайловское. Поэт вспоминал их встречу у Олениных: «У вас был такой девственный вид, не правда ли, на вас было надето что–то вроде крестика…».        На другой день Керн должна была ехать со своею кузиной А.Вульф в Ригу. Пушкин пришел рано утром, и на прощание передал ей экземпляр второй главы «Онегина». В этот день А. С. Пушкин подарил ей стихотворение, после чего имя Керн зажило своей собственной жизнью – между неразрезанных страниц она увидела сложенный вчетверо почтовый лист бумаги со стихами: «Я помню чудное мгновенье…». Когда Керн собиралась спрятать поэтический подарок в шкатулку, Пушкин пристально посмотрел на нее, потом судорожно выхватил листок со стихами и не хотел возвращать. «Насилу выпросила их опять. Что у него промелькнуло в голове, не знаю…», – запишет много лет спустя Анна Петровна. Вскоре после этой встречи Керн передала посвященное ей стихотворение барону А.Дельвигу, который опубликовал его в петербургском литературном альманахе «Северные цветы» в 1827 г.        Восторженный Пушкин воспел в своем творчестве красоту и грацию многих женщин, но на бессмертный поэтический шедевр вдохновила его только Анна Керн. Забвение этой, безусловно, незаурядной женщины произошло вскоре после смерти Пушкина и было связано с ее окончательным уходом из светской жизни. А ведь madam Kern была принимаема в светских салонах и интеллектуальных кругах Петербурга отнюдь не только благодаря пушкинской поэтической канонизации.        Весной 1826 г. между супругами Кернами произошел разрыв, приведший к разводу, не исключено, что не без участия поэта. Для Анны Керн, ставшей, благодаря Пушкину, поэтическим символом женской красоты и чистоты, наступил прозаический период жизни.        В этом же году Анну Петровну постигло несчастье — смерть четырехлетней дочери Анны. На ее похороны в Петербург приехали из Лубен старики Полторацкие. Сама Анна Петровна не принимала участия в этой скорбной церемонии, поскольку была беременна дочерью Ольгой, которая, к несчастью, также умрет ребенком восьми лет, в 1834 г.        В 1837—1838 гг. Керн проживала в Петербурге в маленьких квартирках сначала на 14–й линии Васильевского острова, потом на Петроградской стороне на Дворянской улице с единственной оставшейся в живых дочерью Екатериной. Там у них часто бывал М.Глинка, ухаживавший за Екатериной Ермолаевной. Именно ей он посвятил свой романс «Я помню чудное мгновенье…» на стихи Пушкина, написанные поэтом в честь ее матери.        Мы не располагаем достаточно достоверными сведениями о жизни Анны Петровны в последующие несколько лет, однако факты свидетельствуют, что со временем ее отношения с Александром Сергеевичем приобрели достаточную ровность и даже теплоту. Когда Анну Петровну постигло тяжелое горе — смерть любимой матери, поэт, узнав об этом, разыскал ее в убогой квартирке на Петроградской стороне и нашел для нее в своем сердце слова искренней скорби, сострадания и сочувствия, так необходимые ей тогда. Об этой их последней встрече незадолго до трагической смерти поэта Анна вспоминает с большой душевной благодарностью.        А 1 февраля 1837 г. Анна Керн была на отпевании поэта, «плакала и молилась», по ее словам, в полумраке Конюшенной церкви. Из состояния глубокой скорби и одиночества Анну Петровну помогло вывести письмо, полученное вскоре после кончины давнего знаменитого поклонника. Родственница из Сосниц Черниговской губернии Д.Полторацкая просила навещать ее сына А.Маркова–Виноградского, который учился в I–м Петербургском кадетском корпусе и доводился Анне Петровне троюродным братом. И происходит непредвиденное. Юный кадет влюбляется в свою кузину. А в ней, возможно, вспыхивает так и не востребованная в прежние годы нежность и жажда любви. Они сходятся: ей — 38, ему — 18. В том же году, закончив корпус в чине подпоручика, прослужив всего два года, Марков–Виноградский выходит в отставку и, вопреки воле отца Анны Петровны, женится на ней. Не беремся судить, чем руководствовался каждый из них в этом странном дуэте — юный подпоручик и уже далеко не молодая, пережившая столько потерь и разочарований женщина, при жизни ставшая поэтической легендой.        Они прожили вместе 40 лет. Хотя и в большой бедности и лишениях. Даже рождение у Марковых–Виноградских сына Александра в апреле 1839 г. не сменило гнев отца Анны Петровны на милость. Он лишил дочь всех прав наследства и всякого состояния, включая и материнское наследственное имение.        В январе 1878 г. А.Марков–Виноградский умер. Неделю спустя его сын Александр Александрович пишет А.Вульфу: «После похорон я перевез старуху мать несчастную к себе в Москву — где надеюсь ее как–то устроить у себя и где она будет доживать свой короткий, но тяжело–грустный век! Всякое участие доставит радость бедной сироте–матери, для которой утрата отца незаменима».        О своей судьбе, о дружбе с А. С. Пушкиным и другими писателями его круга А. П. Керн рассказала в своих «Воспоминаниях», содержательных и правдивых, ценнейшем мемуарном документе пушкинской эпохи. Большую их часть составляют рукописи, посвященные Пушкину, и они занимают одно из первых мест в ряду биографических материалов о поэте.        Анна Петровна ушла из жизни весной 1879 г. Похоронная процессия с ее прахом встретилась на Тверской с тяжелой огромной повозкой, запряженной множеством лошадей: то везли каменный постамент для памятника А. С. Пушкину, который и стоит теперь на Пушкинской площади в Москве.        Гений не мог ошибиться в выборе героини своего поэтического шедевра. В личности Анны Керн как в зеркале отобразились все наиболее яркие и вместе с тем противоречивые черты и настроения XIX века, носителями которых были ее современники — гениальные и заурядные, высокодуховные и бездушные. Эта женщина сохранила и донесла до потомков то, что не успел да, верно, и не ставил своей целью Пушкин.        Женитьба на Наталье Гончаровой (27 VIII 1812—26 XI 1863), в шестнадцать лет пленившей сердце поэта, явилась важнейшим событием в жизни А.С.Пушкина.        Путь к супружескому счастью был нелегким. Юная Гончарова, увлеченная светской жизнью большого города, не стремилась разделить свою жизнь с поэтом, да и репутация Александра Сергеевича (опального поэта) не нравилась родителям Гончаровой.        Впервые в своей жизни Пушкин получил отказ. В 1829, когда его первое предложение было отвергнуто, Пушкин отправился без разрешения правительства на Кавказ, к театру русско–турецкой войны, и доехал до города–крепости Арзрум (Эрзерум). В результате этой поездки появилось его замечательное прозаическое сочинение Путешествие в Арзрум (1829–1836). И лишь два года ухаживаний и письменное благословение брака императором, открыли поэту путь к сердцу красавицы. Весной 1830 он снова сделал предложение, на этот раз принятое – 18 февраля 1831 года в Москве, в ясный, не по–зимнему теплый день, состоялось венчание Александра Сергеевича Пушкина и Натальи Николаевны Гончаровой, и поехал уладить свои имущественные дела в село Болдино Нижегородской губернии, выделенное ему отцом. Здесь он провел осень, удостоенную в русской литературе наименования Болдинской – за принесенные ею творческие плоды.        Сначала они поселились в Царском Селе, затем в Санкт–Петербурге. Красавица Наталья привлекла внимание царя Николая, и чтобы чаще видеть ее на дворцовых балах, он пожаловал Пушкину низшее придворное звание камер–юнкера. Поэт был глубоко уязвлен таким «почетом», хотя Николай и считал это знаком милости. К тому же Пушкин стал постоянным должником царя. Сошлись воедино несколько причин, превративших жизнь поэта в сплошное мучение: успех Натальи в свете, денежные затруднения, вынуждавшие его к постоянным просьбам о помощи, растущая зависимость от царя, постепенная утрата популярности.        За шесть лет супружеской жизни у четы Пушкиных родилось четверо детей. Александр Сергеевич любил своих детей и всячески проявлял свою заботу о них. Но брак с Гончаровой сыграл роковую роль в жизни поэта, приведя его к дуэльному барьеру и тому самому выстрелу Жоржа Дантеса, столь трагически оборвавшему жизнь поэта. Наверх