ЛЕРМОНТОВ Михаил Юрьевич 1814–1841
Главная Введение Произведения § Ахматова А.А. § Баратынский Е.А. § Блок А.А. § Веневитинов Д.В. § Высоцкий § Есенин С.А. § Жуковский В.А. § Лермонтов М.Ю. § Маяковский В.В. § Мей Л.А. § Некрасов Н.А. § Пушкин А.С. § Тютчев Ф.И. § Фет А.А. § Цветаева М.И. § Языков Н.М. § Произведения Заключение Список литературы	Провозглашать я стал любви И правды чистые ученья: В меня все ближние мои Бросали бешено каменья. М. Лермонтов        Скорбь и одиночество, вызванные общественными и личными причинами, наполняют все творчество Лермонтова. Стремлением поэта к истинному чувству и болью неразделенности проникнута его любовная лирика: Страшись любви: она пройдет,  Она мечтой твой ум встревожит,  Тоска по ней тебя убьет,  Ничто воскреснуть не поможет.        Обыденная жизнь ничтожна, пуста и не имеет смысла без сильных духовных порывов к вечности, к Божественному совершенству. Даже земная любовь не может заполнить пустоту. Любить... но кого же?.. на время – не стоит труда, А вечно любить невозможно. В себя ли заглянешь? – там прошлого нет и следа:  И радость, и муки, и все там ничтожно...        В поэзии Лермонтова особенно ощутимо влияние К.Н.Батюшкова. Наиболее заметно оно в раннем творчестве. Но мотив любви и смерти у Лермонтова решается в более драматическом ключе. Сюжетная ситуация разрабатывается в элегическом плане и в традициях романтической баллады, где появляется возвращение мертвеца. Основой такой разработки сюжета становится утверждение избранничества лермонтовского героя. Возлюбленная оказывается недостойна его чувства, ее измена приводит к ожесточению, мести, распространяемой на весь мир. Бунтарский характер лирического героя определяет дисгармоничное разрешение любовной коллизии. Дальнейшее развитие этого мотива находим в ранней драматургии Лермонтова и поэмах начала 1830-х годов.        Мятущаяся душа Лермонтова беспрестанно горела, «желанием чудным полна», томясь безысходной тоской воспоминанья о чем-то, что было, когда его не было. И если жизнь человеческая, замкнутая в границах общепризнанной повседневности, мыслится нами временной и конечной, то Лермонтов, наоборот, носил в себе сознание чего-то предвечного, чего-то овеянного холодом межпланетных пространств, теряющегося в туманах минувшей и грядущей бесконечности.        Лермонтов, подобно Байрону, воплотил в себе идеал романтической личности – трагической и гениальной. Наверх
	Лермонтов и Екатерина Сушкова        Красивой, умной и ироничной Екатерине Александровне Сушковой (в замужестве Хвостова, 1812–1868) было 18 лет, когда она стала предметом юношеского увлечения 16–летнего Мишеля Лермонтова. Цикл его стихов 1830 года, посвященный неразделенной любви, так и именуют «Сушковским циклом».        История отношений Лермонтова и Е.А.Сушковой – достаточно значительный «сюжет» в личной и литературной биографии поэта. Лето и начало осени 1830 г., проведенные Лермонтовым в имении Столыпиных Середникове в тесном общении с московской кузиной Сашенькой Верещагиной и её близкой приятельницей Катей Сушковой, отмечено интенсивностью творческого развития поэта: поэтические создания этой поры – заметная веха в становлении его художественной индивидуальности.        Конец 1834–начало 1835 г. – время новой встречи Лермонтова и Сушковой в Петербурге – тоже весьма значительный эпизод в творческой биографии поэта, связанный с созданием оставшейся незавершенной повести «Княгиня Лиговская». У Сашеньки Верещагиной Сушкова познакомилась с Лермонтовым, который жил также по соседству: « У Сашеньки встречала я в это время её двоюродного брата, неуклюжего, косолапого мальчика лет шестнадцати или семнадцати, с красными, но умными, выразительными глазами, со вздернутым носом и язвительно–насмешливой улыбкой». Первоначальное их знакомство произошло, по–видимому, ранней весной 1830 г.: Сушкова помнила, как Мишель «радовался» и «торжествовал», когда получил приз на пансионском экзамене. Это было 29 марта 1830г., итак, начало увлечения пятнадцатилетнего мальчика «петербургской модницей», как шутя аттестовала Сушкову Верещагина, следует отнести к ранней весне этого года. Разница в возрасте составляла, таким образом, два года с небольшим; разница в общественном положении, предопределенная ею, была гораздо больше. « Мне восемнадцать лет, – говорит Сушкова Лермонтову,– я уже две зимы выезжаю в свет, а Вы ещё стоите на пороге этого света и не так–то скоро его перешагнёте».        Следуя за рассказом Сушковой, мы должны считать, что её знакомство с Лермонтовым в Москве продолжалось несколько месяцев: до поздней весны или начала лета, когда начался разъезд в подмосковные имения. В это время ещё ни о каком цикле стихов нет речи; Лермонтов для Сушковой – маленький «кузен» Верещагиной, добровольный паж, который носит её шляпку и зонтик и теряет её перчатки. К её удивлению, Сашенька однажды говорит ей: «Как Лермонтов влюблен в тебя!».        Одно стихотворение из числа посланных Лермонтовым позднее Сушковой относится, впрочем, к этому периоду. Это «Весна»– первое печатное стихотворение поэта, появившееся в « Атенее» в сентябре 1830 г. под анаграммой. Трудно сказать, имелась ли в нем в виду именно Сушкова, или оно было затем послано «к случаю»: лирическая ситуация в нем совершенно традиционна. Вместе с тем оно вполне соответствовало и ситуации реальной; насмешки старших девушек над юностью поклонника вполне могли вызвать с его стороны такого рода поэтическую «месть»: Мечтанье злое грусть лелеет  В душе неопытной моей.  Гляжу, природа молодеет,  Но молодость лишь только ей;  Ланит спокойных пламень алый  С собою время уведет,  И тот, кто так страдал, бывало,  Любви к ней в сердце не найдет.        Прервавшееся на время знакомство возобновляется уже летом 1830 г. в Середникове. Собственно с этого времени только и можно говорить о взаимоотношениях Лермонтова и Сушковой, которые стали позже зерном любовной интриги, а теперь дали начало лирическому циклу. Именно в это время Сушкова «предсказывает» Е.А. Арсеньевой «великого человека в косолапом и умном мальчике». Первые стихи «сушковского цикла» лишены каких–либо связей с Байроном. Сушкова рассказывала, что первое стихотворение, адресованное ей, она получила от Лермонтова при отъезде из Середникова в Москву, 12 августа 1830г. Это было стихотворение «Черноокой» (Лермонтов шутливо называл Сушкову miss Blak eyes), содержавшее полупризнание в любви и как бы отмечавшее начальную фазу развивающегося чувства. Сила любви героя передана через противопоставление «рай – ад». Все стихотворение построено на одной и той же рифме: «очи–ночи».  Много звезд у летней ночи;  Отчего же только две у вас,  Очи юга! черны очи!  Нашей встречи был недобрый час.  Кто ни спросит, звезды ночи  Лишь о райском счастье говорят;  В ваших звездах, черны очи,  Я нашел для сердца рай и ад.  Очи юга, черны очи,  В вас любви прочел я приговор,  Звезды дня и звезды ночи  Для меня вы стали с этих пор!        Сушкова приняла стихи благосклонно, и юный поэт поспешил откликнуться («Благодарю!...Вчера мое признанье И стих мой ты без смеха приняла...»). Слово «Благодарю» повторяется четыре раза и в последней строфе звучит особенно по–лермонтовски: «надеждам и мечтам», которые еще живы в душе поэта, он предпочитает истину, хоть и лишенную всякой надежды.        Следующие стихи («Зови надежду сновиденьем») содержали уже прямое признание, как известно не встретившее ответа. Тогда пишется «Нищий», ведущий мотив этого стихотворения – неразделенная любовь: У врат обители святой  Стоял просящий подаянья  Бедняк иссохший, чуть живой  От глада, жажды и страданья.  Куска лишь хлеба он просил,  И взор являл живую муку,  И кто–то камень положил  В его протянутую руку.  Так я молил твоей любви  С слезами горькими, с тоскою;  Так чувства лучшие мои  Обмануты навек тобою!        Интересна история создания этого стихотворения. Однажды несколько семей, проводящих лето в Середникове, в том числе Арсеньева с внуком, Столыпины, Верещагины и Сушковы, отправились в Троицко–Сергеевскую лавру. На паперти стоял нищий, в руку которого кем–то был положен камень. Так возникла развернутая метафора, которую Лермонтов использует в стихотворении как символ человеческого равнодушия и глухоты.        Следующая группа, в которую входят «Стансы» («Взгляни, как мой спокоен взор»), «У ног других не забывал» и «Когда к тебе молвы рассказ» есть своего рода кульминация эмоционального напряжения. Эти стихи пишутся не сразу после первой группы, а спустя некоторое время, когда Лермонтов услышал от Верещагиной о светских успехах предмета своей страсти. Рассказы Верещагиной вызывали в Лермонтове чувства обиды и ревности. Об этих чувствах Лермонтов говорил Сушковой в «Стансах» («Взгляни, как мой спокоен взор»). Перерабатывая это стихотворение, он рисует на полях тетради красивую девушку с большими черными глазами, длинными черными волосами и гордой осанкой.        Стихотворение «Когда к тебе молвы рассказ», которое Лермонтов дарит Сушковой, содержало упрек и, как говорила она в «Записках», «грозно предвещало» ей будущее: Когда к тебе молвы рассказ  Мое названье принесет  И моего рожденья час  Перед полмиром проклянет,  Когда мне пищей станет кровь,  И буду жить среди людей,  Ничью не радуя любовь  И злобы не боясь ничьей:  Тогда раскаянья кинжал  Пронзит тебя...        Таким образом, в «сушковском цикле» стихов можно отметить две группы. Более ранние, написанные в Середникове, представляют собою традиционную любовную лирику с признаниями в пылкой страсти и с элегическими мотивами. Вместе с тем они являются и лирическим дневником. Вторая группа стихов отличается от первой своим более обобщенным характером. В отличие от первой группы, которая в дальнейшем у Лермонтова не варьируется и не перерабатывается, эта вторая содержит такие лирические мотивы и темы, которые затем перейдут в позднюю лермонтовскую лирику. Душевный опыт, отложившийся в них, выходит далеко за пределы конкретной ситуации. Эти стихи есть определенная ступень самосознания личности, связь же их с байроновским циклом, посвященным Мэри Чаворт, является, помимо всего прочего, важным подтверждением правдивости рассказа Сушковой о том, что именно она была их непосредственным адресатом.        Если первый эпизод отношений Лермонтова и Сушковой связан с ранней лирикой поэта, то «развязка» этого «романа» связана с его прозой. Как известно, Лермонтов подробно описал ее в «Княгине Лиговской». Как и первый эпизод, последний проходит под знаком литературных воздействий. Вообще литературный элемент настолько ярко окрашивает эти отношения, что вопрос о «реальных» портретах Лермонтова и Сушковой в середине 1830–х годов приобретает особое значение.        Со времени отъезда Сушковой из Москвы в 1830г. Лермонтов не встречался с ней до конца 1834 г. Вначале они поддерживали связи через Верещагину, но затем эти связи, по–видимому, прекратились. К началу 1830–х годов относится увлечение Лермонтова Н.Ф. Ивановой, а затем В.А. Лопухиной. Приехав в Петербург в 1832г., Лермонтов встречи с Сушковой не искал; она же была слишком занята светом и поисками выгодной партии, чтобы вспомнить о своем московском знакомом.        Сцены, которые Сушковой приходилось переносить дома, Лермонтов изобразил в романе «Княгиня Лиговская», – в эпизодах с Негуровым, его женой и дочерью Лизаветой Николаевной (прототипом ее была Сушкова). В «Княгине Лиговской» светские успехи Сушковой–Негуровой охарактеризованы довольно зло. В повесть «Княгиня Лиговская» войдут не только биографические и конкретные бытовые детали, но также и наблюдения художника над созданной им самим ситуацией и над психологией действующих лиц. Наверх