Искусство Византии

Средние века - большая эпоха человеческой истории, примерно тысячелетний период, когда господствовал феодальный строй. Переход к феодализму, и его развитие, и угасание совершенствовались у разных народов по-разному, в огромном разнообразии исторических вариантов. Это разнообразие отражено в многоликой художественной культуре средних веков. Искусство Византии. На заре средневековья Византия оставалась единственной хранительницей эллинистических культурных традиций. Оно впитало элементы искусства Египта, Сирии, Ирана и представляло собой сложный сплав. Оно испытало воздействие восточных культов, мистических учений, христианской символики и, оставаясь антропоморфным, давно утратило ясность и целостность классического мироощущения. В византийской художественной культуре слиты два начала : пышная зрелищность и утонченный спиритуализм. Своеобразие византийского искусства в том, что оно объединило то и другое в единую художественную систему, строго нормативную, канонаническую, проникнутую духом торжественного и таинственного церемониала. Византийское искусство на свой лад питалось компромиссностью христианского учения. Блеск и парадность, золото и мрамор, красочность и сияние – все оказалось уместным, как символ духовного блаженства. Собор Софии остался высшим достижением византийской архитектуры. Традиции поздней античной живописи использовались Византией как исходный пункт. Главные формы византийской живописи – монументальная храмовая живопись(мозаика и фреска), иконы, книжные миниатюры. Особенно замечательны византийские мозаики – самое характерное создание византийского гения. Техника мозаик сложна и требует большого искусства. Мелкие разнообразные кубики смальты, из которых выкладываются изображения на стене, мерцают, вспыхивают, переливаются, отражая свет. Византийские мозаичисты умели извлекать великолепные живописные эффекты из особенностей смальты, очень точно рассчитывая угол падения света и делая поверхность мозаики не совсем гладкой, а несколько шероховатой. Время почти не властно над мозаикой старинных мастеров : когда ее очищают от застарелой пыли и копоти, она оказывается такой же сияющей и звучной по цвету, какой была много веков назад. Равенна хранит единственный в своем роде комплекс византийских памятников V-VII веков. Тесный и слабо освещенный, он украшен внутри удивительными мозаиками, о которых трудно сказать, обращены ли они больше к эллинистическому прошлому или к средневековому будущему. У них не золотой фон, как принято было впоследствии, а синий: из густой мерцающей синевы выступают по античному задрапированные фигуры христианских мучеников, расстилаются сказочные ландшафты рая с золотыми оленями и птицами. В полукруглой люнете у входа в мавзолей изображен «Добрый пастырь в райском саду» - это Христос, но безбородый и юный. Его окружают овцы, доверчиво берущие пищу у него из рук. Тип молодого Христа – редкий в иконографии 6 так изображали его в первые века христианства, когда античные представления о вечной юности, как атрибуте божества, еще не были вытеснены суровым культом «старчества». Более поздний цикл мозаик – в равеннской церкви Сан Витале. Среди ее мозаик – портретные изображения Юстиниана и Феодоры с их придворной свитой. Здесь уже чувствуется дух византийского церемониала, официальность, парадность, возведенная в ранг сверхземного, полубожественного. На высшую ступень поднимается византийская живопись в следующем столетии. «Ангелы небесных сил» церкви Успения в Нике. Четыре крылатые фигуры, со знаменами и державами в руках, одетые в роскошные одежды придворных телохранителей, выступали на темно-зеленом фоне алтарного свода. Золотой фон всегда применялся византийскими мозаичистами: он замыкал изображаемое пространство, не нарушая плоскость стены, и вместе с тем рождал ощущение дышащего, таинственного, мерцающего неба. Удивительные лица этих воинственных ангелов: они все еще чем-то напоминают об античном идеале красоты –нежными овалами, классическими пропорциями и чертами, хотя чувственный рот становился у них слишком маленьким , а взгляд – пристальным и как бы гипнотизирующим.они исполнены в мягко-живописной манере, в самом деле напоминающей импрессионистическую, - оливковые, розовые, бледно-сиреневые и белые кубики смальты расположены как в беспорядке, а в действительности с тонким расчетом: на расстоянии они сливаются и создают иллюзию нежного живого лика. Перед нами совершенный пример «одухотворенной чувственности». Партия иконоборцев восстала против того, чтобы вообще изображать бога и святых в человеческом облике, усматривая в этом пережиток идолопоклонства. В Византии и ее провинциях официальным эдиктом были запрещены иконы и какие бы то ни было антропоморфные изображения божества. Период иконоборчества продолжался свыше 100 лет. Если бы художественные памятники того времени сохранились, мы бы имели интересную и редкую возможность наблюдать развитие светского, нерелигиозного искусства в средневековом теократическом государстве. По свидетельству источников, художественная энергия направлялась в это время на создание не только орнамента и символических неизобразительных эмблем, но и пейзажей, животных, птиц, а также росписей, изображающих бега на ипподроме, театральны представления и тому подобные «сатанинские сцены», как их называли негодующие сторонники иконопочитания. Но все эти росписи не сохранились. Иконопочитание было восстановлено, но утвердилась идея воссоздания в иконе»божественного прообраза», «архетипа». Стиль византийского искусства становится все более строгим и каноническим. Византия выработала все постоянные иконографические схемы, от которых не полагалось отступать при изображении священных сюжетов. Эти схемы перешли потом в русскую иконопись, отчасти и в западное средневековое искусство, хотя там применялись гораздо свободнее и быстро изменялись. Мозаичные циклы XI – XII веков, например в монастыре Дафнии или в Чефалу, - примеры зрелого, законченного византийского стиля. Здесь царит строго установленная иерархия система расположения сюжетов, призванная иллюстрировать основные догматы христианства. Взамен прежнего живописного решения мозаики комниновского периода культивируют линию и замкнутый контур. Графичность особенно заметна в мозаиках Чефалу. Но и более живописных, очень красивых по цвету дафнийских мозаиках цветные кубики располагаются уже не «импрессионически», как в никейских ангелах, а выкладываются по ровным линиям: зеленая линия, рядом розовая, рядом желтоватая. И сами ювелирные ремесла достигали невиданной тонкости. Процветало искусство эмалей, инкрустаций из драгоценных камней. В технике мозаики исполнялись небольшие иконки, причем кубики, из которых они набирались, были размером с булавочную головку. Можно представить, что это была за работа! Вместе с тем византийцы не грешили чрезмерной орнаментальностью или перегруженностью украшениями. Благородное чувство меры и пропорции им не изменяло. С самой выгодной стороны «ювелирность» византийского стиля сказалась в искусстве книжной миниатюры. Особенно в миниатюрах XI столетия. Крошечные по размерам, они отличаются каллиграфической паутинной тонкостью рисунка. Фигурные изображения, прямо в тексте и на полях, сам текст, инициалы и орнаментные заставки непринужденно и изящно располагаются на листке пергамента, и все вместе смотрится как единое художественное целое. Мы, однако, были бы несправедливы к византийскому искусству, если бы только так определили для себя его сущность и значение: высокая техника, утонченное, но однообразное мастерство, господство канона и абстрактная духовность ликов. Нет, в нем есть что-то ещё и сверх этого, есть и затаенная человечность. Она ощущается не везде, но, может быть, сильнее в иконах, которые более интимно обращены к человеку, чем торжественные циклы. Прекрасным тому примером является всем хорошо известная икона Владимирской богоматери, которая ещё в XII веке была привезена на Русь из Византии и осталась у нас навсегда. Если одухотворенность Пантократора в храме Дафни или сидящей на троне богоматери в храме Софии действительно находится где-то за пределами реальных чувств, то Владимирская богоматерь близка человеческому сердцу. Этому не мешает строгость её облика, сумрачность тёмного взора, сурово сомкнутые губы. Трогает именно сдержанность в выражении чувства – такого глубокого и такого приятного. Вот для этого античное искусство не находило языка. В XIV столетии, при династии Палеологов, византийское искусство пережило новый и последний период подъёма.. каноническая система поколебалась, искусство потянулось к большей экспрессии и свободе. Выдающийся памятник этого «палеологовского» стиля - мозаики церкви Кахрие-Джами в Константинополе. За блестящим фасадом «Ромейской империи» давно уже неуклонно прошел процесс ослабевания и вырождения. Византия, «второй Рим», ПО-СВОЕМУ ПОВТОРЯЛА СУДЬБУ ПЕРВОГО Рима. Византия теряла свои владения один за другим, а в XIII веке утратила даже Константинополь и осталась в пределах небольшой Никейской империи в Малой Азии. вXV столетии Византия пала под натиском турок. Ее история бесславно прекратилась, собор святой Софии был превращен в мусульманскую мечеть, византийское искусство умерло.

ВЕРНУТЬСЯ