Спасо-Нередицкий храм

Спасо-Нередицкий храм. Созданный князем Ярославом на княжеском дворе, Спасо-Нередицкий храм был задуман строителем и как центр небольшого пригородного монастыря. В наибольшей степени монастырскому характеру церкви отвечала роспись ее северного нефа, главное место в которой было отведено образам святых монахов и аскетов. Изображения преподобных Атония Великого и Саввы Освященного, Макария Египетского и Павла Фивейского были призваны напомнить братии о духовном подвиге святых отцов, стремление к повторению которого было свойственно лучшим представителям русского монашества. В деталях продуманная во время возведения храма роспись Нередицы осуществлялась в неблагоприятный для князя - строителя момент. Всеволод Большое Гнездо готовил вывод Ярослава из Новгорода. С росписью храма очень торопились. Не менее 10 мастеров были спешно собраны для воплощения княжеской идейной программы. Вглядываясь в старые фотографии, удается уловить индивидуальные особенности почерка разных мастеров. Графическая, сведенная к орнаментализму, манера исполнения соседствовала в Нередице с более пластической, стремящейся к объемности, живописной. когда смотришь на старые фотографии, искусство фрескистов нередицы кажется мрачным и суровым. Контрасты света и тени, особенно явственно проступающие в ликах, придают изображениям не свойственную им жесткость, холодность и отстраненность. Совсем иное открывается в интерьере храма при взгляде на те незначительные остатки росписи, которые дошли до наших дней. Необычайно светлый колорит, построенный на сочетании желтых и красных охр, нежно-зеленого и разбеленного синего пигментов; рельефные, положенные крупными мазками, белильные света на ликах святых создают атмосферу удивительной гармонии и умиротворенности, настраивают человека на созерцание и безмолвное общение с Богом. Именно этой гармонии в себе и в мире так не хватало новгородскому князю Ярославу Владимировичу, когда в 1198 году он возвел церковь Спасо-Преображения на Нередицком холме. Ставленник владиморо-суздальского князя Всеволода Большое Гнездо, Ярослав, чье положение в Новгороде никогда не отличалось стабильностью, весной 1198 года переживает семейную трагедию. Один за другим умирают его малолетние дети - Изяслав "бяше посажен на Луках княжити и от Литвы оплечье Новугороду, и таме преставися" и Ростислав - в Новгороде.1 Мемориалом по умершим княжичам и призван был стать миниатюрный храм на княжеском дворе. Память о детях ктитора и о нем самом призвана была запечатлеть роспись храма, созданная год спустя, в 1199 году. Ее необычная, во многом уникальная программа - яркий пример проявления частной инициативы в средневековом монументальном искусстве. Едва ли не самым ярким образцом, отвечавшим требованиям княжеского заказа, в нередицкой росписи является портрет строителя храма, помещавшийся в аркасольной нише в юго-западном углу церкви. Изображенный с Нередицей в руках, Ярослав Владимирович предстоял перед сидящим на престоле Христом, благословлявшим князя протянутой вперед десницей. Смысл композиции раскрывала надпись, сделанная на небесно-голубом фоне фрески: "НЪ О БОЛЮБИВЫ КНАЖЕ ВТОРЫИ ВСЕВОЛОДЪ ЗЛЫЯ ОБЛИЧЯ ДОБРЫЯ ЛЮБЯ ЖИВАЯ КОРМЯ И СВЯ ЦЪРКОВНЫЯ ЧИНЫ МАНАСТЫРЕСКАЯ ЛИКЫ МЛСТИВЕНН ИМАЯ НО О МЛСТ(И)ВЬЧЕ КТО ТВОЯ ДО(БРО)ДЕТЕЛИ МОЖЕТ (ВОСПЕ)ТИ НО ДАЖ(ДЬ У) БО ЦЕРСТВИЕ НБСОЕ СЪ ВСЕМИ СВТИ УГОЖЕШИМ(И) ТИ ВЪ БЕСКОН(Ч)ЬНЫЯ ВЕКЫ АМИНЬ". Прославлявшая добродетели и благочестие князя, она намекала и на главное деяние его жизни - возведение нередицкого храма, открывавшее князю пути в Царствие Небесное. Не случайно, именно символические изображения Рая ("Лоно Авраамово", Богоматерь и Благоразумный разбойник в Раю") располагались в непосредственной близости от ктиторской фрески, а слева от нее, как олицетворение Воскресения в Жизнь Вечную, помещался образ святой мученицы Анастасии Узорешительницы ("Анастасис", с греч. "Воскресение"). Многочисленные образы святых воинов в полном воинском облачении и царственных святых жен, сгруппированные в южной (княжеской) половине церкви, указывали на социальный статус заказчика храма, свидетельствовали о его участии в составлении программы росписи Нередицы. В росписи алтаря ктиторскую тему развивали два изображения юных князей - святых мучеников Бориса и Глеба, невинно убиенных в 1015 году вероломным Святополком. Возглавлявшие необычную процессию святых в конхе алтарной апсиды, они воскрешали в памяти трагические события весны 1198 года. Наконец, изображение святого Иоанна - воина, написанное на западной стене трансепта, еще раз напоминало о самом ктиторе, в крещении носившем имя "Иоанн". В системе декорации любого средневекового храма наибольшей устойчивостью отличалась роспись купольного и алтарного пространств. Изображение в куполе Нередицы "Вознесения" как заключительного эпизода Домостроительства Спасения, последовательные этапы которого разворачивались на стенах церкви в композициях Евангельского цикла, было одной из характерных черт древнерусской купольной декорации второй половины XIX века. Традиционными для росписи алтаря, где совершалось Таинство Евхаристии, были композиция "Причащение апостолов" и образы святителей - исполнителей литургического обряда. Представленные фронтально в двух регистрах росписи центральной апсиды, епископы оказывались соучастниками разворачивавшегося в реальном храмовом пространстве литургического действа, зримо раскрывая идею о единстве Небесной и Земной литургии. Не менее традиционный для храмовых росписей состав этих святых, включавший образы творцов литургии святых Иоанна Златоуста и Василия Великого, изображения Григория Богослова, Николая Чудотворца, Григория Неокесарийского и других Отцов Церкви, осложняло редчайшее для памятников древнерусской монументальной живописи изображение святого епископа Лазаря. Согласно церковному преданию, воскрешенный Спасителем четверодневный Лазарь был поставлен епископом кипрского Китейского города (или Китейского монастыря) и дожил до глубокой старости в заботах о нуждах своей церкви. Почитаемый как местный святой на Кипре, святой Лазарь был представлен в алтарных росписях некоторых кипрских церквей. Появление его образа на Руси в росписи Нередицы можно расценивать как явление исключительное. Подтверждавшее реальность Воскрешения во плоти изображение святого было уместным в алтарной росписи храма, увенчанной в конхе монументальным образом Богоматери Знамение с предстоящими Борисом и Глебом. Вместе со святой Марфой - свидетельницей чуда Воскресения, изображенной в нижнем ярусе апсиды в композиции "Деисус", - образ святителя Лазаря отвечал первоначальному замыслу строителя Спасо-Нередицкой церкви. Однако, несмотря на разнообразие индивидуальных приемов, нередицким мастерам удалось достичь удивительного единства и гармонии целого, единства, в котором и состоит феномен средневековой храмовой росписи.

ВЕРНУТЬСЯ